Счастливые дни в аду - enahma []

Гарри не смог ответить, так что он только сидел в полной неподвижности, когда Снейп внезапно продолжил свою историю.

– Твой дедушка и Квайетус были позднее в хороших отношениях. – Гарри моргнул с удивлением.

– Как?

– Я думаю, старик был глубоко тронут самоотверженностью Квайетуса или другими его чертами, я точно не знаю. Я говорил тебе, что Квайетус был действительно хорошим парнем. Почти все любили его.

– Кроме Сириуса, – пробормотал Гарри неловко. Снейп не отреагировал.

– Поттер предложил Квайетусу обучить его Защите, и он принял это предложение, потому что, как я говорил, у нас никогда не было нормального преподавателя Защиты в течение наших школьных лет. Несмотря на различие в возрасте, они, за некоторым исключением, стали… друзьями, как сказал мне Квайетус. Я был по-настоящему зол на него, но я никак не мог помешать. Я не хотел говорить об этом родителям, потому что они, конечно же, забрали бы его из Хогвартса, и я остался бы в школе один… Лучшее, что я мог сделать, – сохранить эти отношения в тайне от наших родителей, и я несколько раз просил Квайетуса быть более осторожным, но только он об этом не заботился. На трех моих последних курсах он проводил зимние каникулы у Поттеров, тогда как наши родители считали, что он с другом из Рейвенкло. Я подозреваю, что имя этого мальчика будет тебе знакомо.

– Почему?

– Одна из двух его дочерей-близняшек – твоя одноклассница.

– Патил? – глаза Гарри расширились в полном удивлении.

– Именно. Аркус Патил и Квайетус были в то время неразлучны. Но Квайетус всегда, казалось, был старше своих товарищей, так что я думаю, что он был в лучших отношениях со старшим Поттером, чем с любым в своем классе. Твой отец крайне не любил эти отношения, и я думаю, что именно его расстройство, объединенное с ненавистью Блэка, превратило наши ссоры в войну.

– В войну? Что Вы имеете в виду?

– Устно. Они провозгласили себя светлыми волшебниками и назвали весь слизеринский факультет «темным факультетом», так что наша личная антипатия стала священной войной света против тьмы. Мы были так расстроены этим, что решили стать настоящими темными магами, чтобы нанести им поражение, особенно Блэку. Ко мне присоединился Люциус, а через некоторое время – третий мальчик, которого звали Розье. Все началось, как обычное противостояние факультетов… затем я встретил Энн. – Выражение лица Снейпа внезапно стало отчужденным. – Впоследствии я не хотел продолжать эту бессмысленную войну, я боялся потерять ее только из-за идиотской конкуренции. Я часто всюду следовал за Блэком и его товарищами и сильно надеялся, что у меня будет подходящая возможность поговорить с ним о его сестре и обо мне. Как только я, наконец, смог, он потерял самообладание, и мы… начали драку. Я сломал ему руку, а он мне – нос, – Снейп коснулся упомянутого органа. – А после этого не было никакой возможности для мира. Мы непрерывно дрались, пока он едва не убил меня Люпином. Тогда Энн пригрозила убить его, если он посмеет сделать мне что-нибудь… так что после этого у нас было два спокойных года. Но к тому времени я был полностью посвящен темной магии и не хотел возвращаться. Я присоединился к Волдеморту, а Энн оставила меня. Несколько лет спустя Волдеморт уничтожил семью Блэков, включая Энн, и я так возненавидел себя… Я мог бы спасти ее, если бы не обратился к темной стороне. Я мог бы жениться на ней, и она была бы со мной в безопасности… Но я обратился к тьме, а Энн мертва. Блэк ненавидит меня, и я ненавижу его, а Квайетус мертв подобно Гарольду Поттеру, Джеймсу Поттеру, Лили Поттер и Розье… Иногда я чувствую, что я – единственный, кто пережил бойню, один с моими заклятыми врагами: Блэком, Люпином и Волдемортом…

Никто из них не сказал ни слова. Затем Гарри прочистил горло.

– Проф… Северус, – начал он, – я не думаю, что Люпин ненавидит Вас…

– Нет? – Снейп поднял бровь. – После всего, что я сделал ему год назад? Возможно, когда мы были вместе в школе, он хотел прийти со мной к соглашению, но после бегства Блэка я был так разозлен, что не думал о последствиях своих слов, и полностью подставил его.

– Так что, кажется, Блэк – не единственный, кто вовремя не заботится о последствиях.

– Ты смеешь сравнивать меня с?.. – угрожающе спросил Снейп.

– Да, смею. У вас много общего. Вы оба порывистые, упрямые и иногда предвзятые, к тому же у вас доброе сердце под этими чертами. Только это трудно увидеть. И вы оба провели мрачное и тяжелое время в Азкабане…

Лицо Снейпа потемнело еще больше.

– Никогда не упоминай его больше, Поттер.

– Сириус провел там двенадцать лет, – спокойно констатировал Гарри. – Можете Вы это представить?

– Я НЕ ХОЧУ представлять это. Нет, – он продолжил высказывание, качая головой. – Это была худшая часть моей жизни. И я должен сказать тебе, Гарри, я не думаю, что КТО-НИБУДЬ заслуживает находиться там. Лучше смерть. Лучше пытка. Лучше что угодно, поверь мне. Что угодно.

– … и Сириус был там двенадцать лет, – спокойно повторил Гарри.

– Я ЗНАЮ, мистер Поттер! – голос Снейпа внезапно стал резким.

– И он был невиновен.

Снейп горько засмеялся.

– Невиновен…

– Вы только сказали, что никто не заслуживает быть здесь.

– О, снова эта глупая игра, чтобы бросить мои слова мне в лицо! Кто, ты думаешь, ты есть, чтобы оценивать мое поведение, мои чувства? Кто дал тебе это право? Ты только глупый, дерзкий ребенок, который думает, что знает на все верный ответ, который думает, что он мудрее всех вокруг него, который… Снейп уставился на Гарри, который не осмеливался ответить. Пристальный взгляд напугал его, и он смог почувствовать сильный страх, сжимающий его сердце. Он потерял дружеские отношения со Снейпом из-за совершенно бессмысленной ссоры, в которой он никогда не мог победить. Он опустил голову, и его сердце упало.

– Извините, – перебил он Снейпа. – Я не собирался задеть Ваши чувства…

Снова было слишком трудно сказать эти слова Снейпу. Он не смел шевельнуться, ожидая продолжения. Это было слишком знакомо: Снейп пристально смотрел, насмехался и кричал, а он ждал в молчании оставления после уроков, потерянных очков или других неприятных последствий своего идиотского поступка. Да, идиотского. Он всегда был идиотом, когда осмеливался спорить с раздраженным мастером зельеварения. А теперь тот был исключительно рассержен.

Между ними было очень долгое и совершенно неудобное молчание. Снейп не сказал ни слова, и через десять минут Гарри решил отважиться на другую тему.

– Сэр, я… – высказался он на пробу, но его прервал скрип двери.

В проеме стоял Волдеморт.

– Нет, – тихо простонал Гарри и смог увидеть бледнеющее лицо Снейпа.